Боевая работа началась летом 1944 года. На двадцать восьмом вылете меня едва не сбили - в плоскость попал снаряд. Чудом долетели - дыра в метр была. Мне повезло - взрывная волна и осколки пошли к стрелку. Ноги ему изуродовало. Сигнализацию порвало. Возвращаемся на аэродром, я заруливаю, выключил мотор, выскакиваю на плоскость - стрелок, Виктор Шахалев, 1926-го года сибиряк, лежит без сознания. Прибежали ребята, выдернули его. Еле-еле ноги спасли, но он уже больше не летал. Вообще за войну у меня сменилось четыре стрелка, но только этот ─ по ранению. Оказалось, что и меня зацепило. Осколок царапнул спину. Где уж он проскочил? Я, правда, от госпитализации отказался. Один день потемпературил, а на второй  ─ уже все прошло. Почему не лег в лазарет? Потому что мы прибыли на войну для дела, воевать. К тому же, следующие несколько дней  стояла нелетная погода, так что у меня было время подлечиться. И потом, каждый стремился сделать как можно больше боевых вылетов. Самое ценное, что приобретает летчик на фронте, в нашей штурмовой авиации, это количество боевых вылетов. Конечно, понимали, что чем больше вылетов, тем больше шансов, что тебя наградят, но за награды никто не воевал. Они сами приходили, наверное, существовала норма. Их даже не обсуждали - ну, наградили, так наградили. Тебя сегодня наградили Звездой, а меня завтра Красным Знаменем. По традиции награду заливали водкой, такой был не писанный закон обмывать правительственные награды… Нет, нет, были совершенно другие посылы, которые заставляли нас по-другому смотреть на самих себя, на товарищей. Надо было добивать этого зверя. На этой основе строилась и вся взаимосвязь между людьми на фронте. Главное победить, помочь довести войну до конца.

 

Вставали утром еще до рассвета, за несколько часов до того, как надо было появиться на КП эскадрильи. Умывались, но никогда не брились – брились только с вечера. У нас был случай, когда Петя Говоров брился днем, уже  после того, как сыграли отбой, а тут неожиданно тревога. Он даже не успел добриться, только пену полотенцем с лица вытер. Из вылета он не вернулся… Так что бриться перед вылетом ─ примета плохая. Одевались в летную одежду и шли в столовую завтракать. Если погода нелетная – это одно дело, все расслаблены, шутят, а если погода хорошая и, как тогда говорили, «будет война», никто завтракать не может – не лезет и все! Полстакана чая выпьешь, и то хорошо. В обед тоже никакого аппетита. 

Позиция немецких противотанковых орудий 8.8cm PaK43 .Фото из кабины Ил-2

 

После завтрака шли или ехали на КП эскадрильи, который обычно располагался в каком-нибудь домике или землянке. Снимали верхнюю одежду, если дело было зимой,  и  ожидали получения боевой задачи. Командир эскадрильи получал задачу на КП полка, потом, если позволяло время, приходил в эскадрилью. Рассказывал о цели, метеоусловиях, определял порядок выруливания, сбора, нахождения в воздухе: «Идем 1400-1500 метров, подходим к цели, атака по моей команде. Воздушным стрелкам смотреть за воздушной обстановкой. Нас будут прикрывать 4 или 6 маленьких (нас частенько прикрывала Нормандия-Неман)». Определялось и количество заходов. Правда, все зависело от ситуации над целью. Противодействие бывает такое - не приведи Господь! Тогда только один заход делали. Все сразу выкладываешь – РС-ы, пушки, бомбы. Если противодействие несильное, можно и несколько заходов сделать. Выстраивали круг с наклоном к земле в 30-40 градусов и интервалом между самолетами 500-600 метров и четыре-пять раз штурмовали. По переднему краю всегда несколько заходов делали.

Обсуждение на форуме

 

---

Артём Владимирович Драбкин (род. 25 июля 1971) — российский общественный деятель, руководитель интернет-проекта «Я помню», автор сборников интервью с ветеранами-участниками Великой Отечественной войны. Составитель серий книг воспоминаний ветеранов «Солдатские дневники» и «Окопная правда». Автор сценариев документальных сериалов.