Друзья, мы продолжаем серию публикаций воспоминаний ветеранов-участников Великой Отечественной войны за авторством Артёма Драбкина, руководителя проекта «Я помню», автора сборников интервью и составителя серий книг воспоминаний ветеранов. В третьем выпуске «воспоминаний» рассказ лётчика сержанта Ваулина Дмитрия Петровича.

Cержант Ваулин Дмитрий Петрович

Второй пилот самолета Пе-8 890-го бомбардировочного полка

Второй боевой вылет я выполнял в экипаже  капитана Сукоркина Александра Ивановича. Штурманом был майор Ткаченко. Задание: бомбардировка железнодорожного узла, противника – город Варшава. Мы летели осветителями. У нас в бомболюке было 40 штук светящихся бомб килограммов по 50-60 каждая. Мы должны были осветить железнодорожный узел, чтобы другие бомбардировщики нормально отбомбили.
Полетели. Дорога на запад нам известна: Смоленск – Минск - Варшава. Вдоль нее и полетели. Под Смоленском по нам немного постреляли. Летим дальше. И над Минском нашему самолету выбивают третий мотор – стреляли зенитки без прожекторов. (Бывало так: вражеские истребители летали, а прожектора выхватывали самолет из темноты, чтобы истребитель мог подойти сзади и сбить. Или могло быть сочетание зениток и прожекторов. А тут были только зенитки. Видимо у немцев стояли радиолокаторы).
Техник докладывает:
- Третий мотор – выбило масло.
Тогда еще не было в наших системах флюгирования винтов, такое было только у американцев. Винты, конечно, оказывают большое сопротивление. Мотор может заклинить, может загореться. Идем на трех моторах. Дошли до Варшавы. Делаем заход. Сбрасываем 20 САБов. Командир корабля делает второй заход, бросаем еще 20 САБов. Ходим все на трех моторах. Дело было в мае. Ночь коротенькая. Стало рассветать, пошли обратно. Высота 5 тысяч метров. Еще один мотор отказал. Идем на первом и четвертом. Еле-еле идем, со снижением. Четыре часа утра. Уже солнце встало. На земле его не видно, а на высоте видно. Мы чувствуем, что мы не дойдем. Сейчас что-то будет.
Командир кричит:
- Штурман, давай линию фронта, давай линию фронта!
- Сейчас, командир, будет линия фронта!
Потом штурман кричит нам и радисту:
- Радист, проходим линию фронта – Западная Двина!
Бортрадист сидит под нами.
Я смотрю, на левом моторе в щелях жалюзи то ли солнце играет, то ли огонь внутри. Патрубки двигателя маленькие, выхлопов совершенно не видно, потому что борттехник делает топливно-воздушную смесь так, что патрубки не накаляются и пламени не видно. Я подумал: «Значит, это огонь».
Говорю в переговорное устройство, СПУ:
- Командир, горит первый мотор!
Он посмотрел, убедился, что действительно горит первый мотор, приказывает:
- Борттехник, гаси первый мотор!
У борттехника «дяди Вани» (Ивана Гончарова) было четыре небольших баллончика с углекислым газом. И были большие баллоны на моторах. Там были перфорированные кольца вокруг мотора – для того, чтобы погасить пламя в моторном отсеке. Он нажимает на этот баллончик, но поздно - пламя уже хлынуло на плоскость.
Командир дает приказ:
- Экипаж, покинуть самолет!
А самолет уже пошел с левым креном. Я открываю «фонарь» - он открывается, как и у истребителя назад.
Я знаю, что прыгать надо в сторону штопора, в сторону вращения. А там огонь – плоскость-то горит. Решаю идти направо. Вылезаю по пояс из кабины, пытаюсь оттолкнуться – не получается. Меня затягивает обратно. Вырваться вправо не могу. Что делать? Остается только влево, в этот огонь. Повернулся туда – один миг, и я уже в свободном падении – в общем, как учили.
А до этого я  только один или два раза прыгал с парашютом… Дернул за кольцо. Нет динамического удара. Я глянул – бог ты мой! – у меня стропы закручены, и купол колбасой вьется. Начал стропами шуровать, работать, чтобы раскрутить. У меня крага была. Я бросил ее. Начал крутить. Ничего не получается. Я лечу вниз. Стал кричать, как перед гибелью все люди кричат. Мой крик в пространстве, как писк мышки, наверное. Пробиваю облачность, земля приближается. Я быстренько, быстренько спускаюсь, и ничего не могу сделать.
Была у меня вторая крага, я и ее сбросил – все равно же погибать. Ору. Смерть скоро. Сейчас удар будет.
И упал – в речку. А в мае как раз разлив был, шириной метров в пятьдесят. Неглубоко было – где-то по горло. И я туда. А на мне были меховые унты, комбинезон, шлемофон. Выполз из речки, парашют подтянул, снял его, положил в кусты. Ощупал себя – цел! Ничего не сломал! Только ушиб был такой, что я не мог ни сесть, ни встать, ни лечь.
Стал я оглядываться – наша территория или нет. Гляжу – столбы какие-то стоят, местная линия электропередач, и изоляторы на этом столбе. Идет какой-то дед. Я вынимаю пистолет:
- Дед! Иди сюда! Чья территория? Наша или немецкая?
- Наша линия фронта в пятнадцати километрах, - говорит, -  там на горке деревня и какой-то тифозный госпиталь.
- Веди меня туда!

Обсудить на форуме

Об авторе:

Артём Владимирович Драбкин (род. 25 июля 1971) — российский общественный деятель, руководитель интернет-проекта «Я помню», автор сборников интервью с ветеранами-участниками Великой Отечественной войны. Составитель серий книг воспоминаний ветеранов «Солдатские дневники» и «Окопная правда». Автор сценариев документальных сериалов.