Интервью было взято в 2008 году, когда Василию Михайловичу Насонову было уже 94 года. По просьбе историка авиации Алексея Перкаша вирпил 159BAG Александр (159BAG_Flanker13) Щербаков передал вопросы, составленные Алексеем, семье ветерана, ответы на которые были записаны его внучкой. К сожалению, нам неизвестна дальнейшая судьба Василия Михайловича. Тем не менее, мы публикуем эти материалы с разрешения автора интервью.

Родился 1.01.1914 г. в селе Ганино Шадринского района Курганской области в крестьянской семье. После окончания школы поступил в педагогический техникум в г. Шадринске. В 1934 году по комсомольскому набору был направлен в Оренбургское авиационное училище. Изучал и летал на самолётах У-2, ПО-2, Р-5. Стипендия курсанта составляла 100 руб. и 40 руб. посылали ежемесячно матери курсанта. На последнем курсе в Борисоглебске летали на учебных скоростных самолётах И-16. Перед выпуском из училища с каждого курсанта сняли мерки и индивидуально шили военную форму для будущего лётчика. По окончании училища в 1937 году был направлен в Брянскую авиационную бригаду со своими товарищами Лежнёвым Александром Петровичем и Мальцевым Виктором Ивановичем рядовыми лётчиками. Лежнёва и Мальцева перед войной перевели в другие авиационные полки. С Лежнёвым после войны долгое время переписывался, а Мальцев погиб в Германии перед самой победой.

В Брянске много летали, навыки пилотажа были хорошие. В 1939 году полк перебазировался в Латвию в г. Виндау, а затем в г. Рига, где служил в 21 полку командиром звена в звании старшего лейтенанта. В 1941 году чувствовалось приближение войны. Часто объявляли боевую готовность. Известие о начале войны застало в г. Риге на аэродроме при очередном объявлении боевой готовности. Это было 22 июня – начало войны. Ригу ещё не бомбили, но был дан приказ лететь на Виндау, отражать налёт немецких бомбардировщиков на аэродром. Пока мы летели, немцы отбомбили по аэродрому, но в цель не попали и ушли на запад, пришлось и нам возвращаться к себе на аэродром. Не долетая 50 км до Риги, у меня заглох мотор, стал искать подходящее место и сел на вынужденную посадку. Приземлился удачно на поляне, недалеко от населенного пункта, где находился военный комиссариат, откуда дозвонился до своей части с просьбой выслать машину, чтобы забрать самолёт. Мне приказали самолёт оставить, а самому возвращаться в часть. Вернулся на попутной машине. В первый день войны лётчик Камиссаров сбил самолёт противника, а Бочаров – старший лейтенант, в первые дни войны сбил три самолёта противника: Ю-88, Хе-111, Ме-110. Я первый раз принял участие в воздушном бою с самолётами противника, когда они пришли бомбить наш аэродром в Риге. Их атаку мы отбили, не потеряв ни одного самолёта. В Рижском заливе стояли корабли Балтийского флота, и наша задача состояла в отражении налётов вражеских самолётов на корабли.

Первый самолёт я сбил в такой ситуации: ходил на разведку, возвращаясь из неё увидел два немецких самолёта Bf-109, это было между Ригой и Каунасом. Я зашёл сзади и с малого расстояния открыл огонь из пушки и пулемёта. Крыло отлетело и самолёт упал. Как сбил второй, и третий самолёт противника уже не помню. А вот четвёртый сбитый самолёт помню. Возвращаюсь с задания, смотрю, над нашим аэродромом в Риге самолёт летает Ю-88. На моём ЛаГГ-3 были реактивные снаряды, я выпустил 2 РС и повредил самолёт, он сел у аэродрома и два лётчика были взяты в плен. Пленных хотели отправить в тыл, но их почему-то временно оставили у нас на аэродроме. Они вместе с нами ходили в столовую, даже водку им давали. Через несколько дней за ними приехали и отправили куда-то на сборный пункт для военнопленных.

В первые дни войны летали в основном звеньями, так как было мало самолётов и летали только днём. На борту самолёта был установлен фотоаппарат, который фиксировал попадание в цель. Потом плёнку проявляли и было видно, что противник атакован. Когда фотоаппарат не срабатывал по каким-либо причинам, то принимали на веру слова лётчика о попадании в цель или же были очевидцы.

В 1941-1942 гг., особенно зимой, бомбили в основном наземные цели противника – пехоту, артиллерию, танки. Самыми трудными были первые месяцы войны и бои на Курской дуге.

Боевых вылетов делали 6-7 в день, это максимум. Ночью летчики отдыхали в уцелевших школах, домах, культуры, а чаще в домах местного населения. С рассветом летчики должны быть уже в самолётах в боевой готовности.

В первые дни войны на полевом аэродроме со мной произошёл такой случай. С соседнего аэродрома над нами пролетел бомбардировщик СБ на задание. Для его сопровождения я получил приказ подняться в воздух. Пока добежал до самолёта, поднял его в воздух, взял направление, время было упущено и бомбардировщика я не нашёл и вернулся на аэродром. В это время в полку находился молодой генерал Куцевалов. Так как я не выполнил задания, он лично посадил меня на край воронки от авиационной бомбы и направил на меня пистолет. Говорит: «Если СБ не вернётся, будешь тут же расстрелян». Через 30 минут СБ возвращался домой, пролетая через наш аэродром. Генерал меня отпустил. Таких случаев в начале войны было немало, когда наши войска отступали. Этого генерала в полку прозвали «генерал-расстреляю».

Осенью 41-го года было приказано лететь на ремонтную базу в г. Калинин для профилактического ремонта своего самолёта ЛаГГ-3. Через день было приказано перелететь на другую базу, так как приближались немцы. Немцы стали бомбить базу, взрывались цистерны с горючим. Осколком цистерны мне чуть не снесло голову. Удалось взлететь и перелететь в г. Рыбинск, где поставил самолёт на ремонт. Так как ремонт предполагался несколько дней, то мне разрешили навестить семью, которая находилась в эвакуации в г. Лукояново Горьковской области. Там я встретил несколько лётчиков из своего полка, которые сказали, что полк находится на аэродроме в г. Горьком, где получают новые самолёты ЛаГГ-3. Так что приказано было явиться в полк. Откуда на новых самолётах полетел на фронт в конце 41 года. В 42 году меня перевели из 21-го полка в 438-ой с повышением в должности и звании. Присвоили звание капитан и назначили командиром эскадрильи. Вместе со мной перевели в 438-ой полк начальника связи Веденеева. Это произошло на Калининском фронте, в районе Андриаполя.

Был у меня друг Иванов Александр. Погиб он накануне нового 42-го года в Калининской области у посёлка Кастрюбли, недалеко от Андриаполя при заходе на посадку после выполнения задания. Днём похоронить не было возможности, так как противник постоянно атаковывал наши позиции. Поэтому хоронили ночью на опушке леса при полной луне.

В 42-43 годах воевал в составе 438 полка, который входил во вторую воздушную армию на Воронежском фронте под командованием генерала Красовского.

В 42 году летал в основном на «Харрикейнах». Этот самолёт был не лучше наших, но надо уметь воевать и тогда на любом самолёте можно успешно выполнять поставленную задачу. Был штурманом полка. Выполняли различные задачи: взаимодействие с штурмовиками – сопровождали их до цели и обратно, принимали участие в штурмовке наземных целей, летали в разведку. Долгое время наших лётчиков не награждали, хотя и выполняли сложные задачи. Первый орден «Красного Знамени» получил в Кремле в 1942 году за успешные штурмовые действия.

В 1942 году на южном аэродроме в г. Иванове нас обучали на «Харрикейнах», а в 1943 году, уже на северном аэродроме в г. Иванове, освоили «Аэрокобру». Эта машина лучше «Харрикейна», скорость и высота полёта больше (до 4000 м). Летали без кислородных масок.

За время войны лично сбил 14 самолётов противника и был награждён 4-мя орденами «Красного Знамени», орденом «Отечественной войны» 1-ой степени и «Красной Звезды», множеством медалей и других наград.

Летом 1943 года во время Курской операции шли ожесточённые бои. В течении дня приходилось делать много вылетов. 6-го июля вернулся из очередного задания. Лётчики готовились к обеду, когда командир полка приказал мне с группой лётчиков лететь на срочное задание. Говорит: «Когда вернётесь, тогда все вместе будем обедать». Группой атаковал противника и вдруг грохот по самолёту. Это зенитная артиллерия открыла огонь по мне. Снаряды разорвались в кабине. Меня ранило в правые руку и ногу. Рука повисла плетью. Кровь брызнула в лицо, пришлось снять очки. Одной рукой повёл самолёт на посадку. Приземлился удачно и выскочил из самолёта. Два «мессера» обстреляли меня. Я укрылся под самолётом. Один потом отошёл, но второй сделал ещё один заход. Затем я отбежал в кустарник. При очередном заходе «мессер» опять обстрелял мой самолёт, но не попал, с тем и улетел. Разорвал я нательную рубашку и с помощью зубов и левой руки перевязал правую руку с осколками и пошёл в сторону дороги (надо сказать что по словам дочери ветерана осколки посей день на месте, побоялись в своё время удалять, дабы не навредить ещё больше). Остановил машину и меня довезли до населённого пункта. Был уже вечер. Там находился полевой медпункт. Сделали перевязку, накормили. Там же и переночевал. Утром повезли в полевой госпиталь, где оказывали помощь и немецким лётчикам. Я к ним подошёл, но без переводчика не удалось поговорить. Через некоторое время рука начала действовать, подлечили. После лечения вернулся в свой полк. Командир дивизии Немцевич сказал, что послал мои документы на присвоение мне «Звезды Героя». Но этой награды я так и не получил.

В конце 1943 года меня направили на учёбу в академию ВВС в г. Монино, где учился по 47-й год. После окончания академии был направлен командиром полка в Туркестанский ВО, в г. Ашхабад, где служил до конца 48-го года. Затем был переведён в г. Москву в штаб ВВС старшим инспектором. В 1954 году назначен командиром дивизии опять же в Туркестанский ВО. За безупречную службу и отличные показатели дивизии мне в 1958 году было присвоено звание генерал-майор.

В 1958 году был направлен в город Астрахань для организации полигона по испытанию и запуску отечественных ракет.

Был назначен начальником Прикаспийской учебной авиационной базы. В 1962 году по состоянию здоровья уволен в запас.

В качестве постскриптума хочется добавить, что Василий Михайлович, по документам, находясь в 21-м ИАП на должности командира звена, налетал на И-16 175 часов, сбив 1 самолет противника лично и 4 в группе. В составе 438-го ИАП он уничтожил 5 самолетов противника лично.

В то же время, в представленной ксерокопии летной книжки В.М. Насонова, на момент его службы в 438-м ИАП, по состоянию на 5 мая 1943 года, мы видим 4 групповых победы и 3 личных.

Мы не ставим под сомнение слова Василия Михайловича о 14 победах. Состояние документации в отечественной практике оставляет желать лучшего.

Хочется поблагодарить семью ветерана и корреспондентов за предоставленные материалы, составляющие пусть и небольшую, но такую бесценную крупицу нашей истории.